Стиснув зубы, Ребекка промаршировала обратно и уселась на кровать.

– Застегните! – рассерженно потребовала она.

Он не стал разыгрывать недоумение. Да и как он мог, когда она повернулась к нему полуобнаженной спиной! Руперт тяжело вздохнул:

– Полагаю, придется…

Он застегивал платье в десять раз дольше, чем расстегивал. Ребекка упорно молчала. Но, закончив, он нежно поцеловал ее обнаженное плечико. Это оказалось последней каплей. Ребекка вскочила и обернулась.

– Как вы могли превратить это в поле битвы? Вы прекрасно знаете, что я согласилась помочь Найджелу. Ведь отдала же я вам его записку.

– Какую записку?

– После того как вы поцеловали меня в коридоре. – Встретив его недоуменный взгляд, она повысила голос: – Ту самую, что я швырнула в вас!

Недоумение сменилось гневом.

– Неплохая попытка, любимая, но Найджел не мог ничего мне послать.

– Неужели? Как бы там ни было, он просил меня передать вам записку.

– Это уж слишком. Уверен, ты способна придумать нечто более правдоподобное.

– Вы назвали меня лгуньей!

– Разве я не достаточно ясно выразился? Лгунья, воровка и, полагаю, вполне можно добавить, опытная соблазнительница. И при твоем последнем качестве так долго оставаться девственницей!

Ребекка зажала рот рукой, сдерживая крик. Он был такого мнения о ней и все же, не долго думая, уложил в постель! Негодяй!

– Таков мой долг, – объявила она с поистине великолепным негодованием. – Найджел уверял, что принц поручится за него. Я надеялась, что это произойдет сегодня, но ничего не вышло. И хотя сумела раздобыть необходимую Найджелу информацию, не решилась передать ее, не выслушав сначала принца. Но по какой-то глупой причине, которую теперь затрудняюсь назвать, посчитала, что вы не сможете причинить зло своей стране. Поэтому и пришла сюда, чтобы вы решили, требует ли моя информация немедленных действий или можно просто передать ее Найджелу, когда тот появится.

– Какая информация?

– Леди Сара сегодня утром послала Констанс в город передать записку. Бедняжка была так расстроена, боясь появляться на улицах одна, без сопровождения, что несмотря на предупреждение Сары держать все в секрете, открыла мне тайну. Если бы Сара не велела сделать все без лишнего шума, я не придала бы этой записке никакого значения. Но не могла же я отпустить ее в город одну, тем более что Констанс так боялась. Вот я и предложила сопровождать ее. Именно потому и пришла к вам сегодня вечером. Рассказать о лорде Албертоне и о том интересе, который проявляет к нему Сара.

Однако Руперт ничуть не удивился и не встревожился. Причина такого странного поведения стала ясна, когда он сказал:

– Думаю, такая умная молодая женщина, как ты, уже догадалась, что я все знаю, поскольку видел твой экипаж у его дома. Но поздравляю тебя, предлог совершенно правдоподобный, и я бы поверил, если бы не одно обстоятельство: я уже спрашивал, что ты делала на Уигмор-стрит, и ты дала мне совершенно иной ответ. Или признаешь, что лгала мне сегодня утром, утверждая, что это твоя горничная навещала подругу?

– Я всего лишь сказала, что у нее есть друзья в городе, правда, не на той улице.

– Но ты на это намекнула.

– Вы снова меня допрашивали! – возразила Ребекка. – Я не пожелала отвечать!

– Давай выясним все до конца. Ты солгала мне утром, вместо того чтобы воспользоваться прекрасной возможностью сообщить свою информацию, и не постеснялась ворваться ко мне в комнату. Я ничего не упустил, дорогая?

– Нет. Но позвольте мне, в свою очередь, высказаться. После того ужаса, который мне пришлось пережить в ваших руках, я больше не стану помогать никому, а тем более человеку, прикидывающемуся другом. Можете передать Найджелу, что вина за это лежит на вас. Доброй ночи, сэр Повеса, – заключила она. – Этот титул дан вам по заслугам.

Она решительно шагнула к двери, но все-таки вспомнила о возможном скандале и, выглянув в коридор, дабы убедиться, что он пуст, поспешила прочь. Руперт не пытался ее остановить.

Обуреваемая мятежными мыслями, Ребекка все-таки заблудилась и, поднявшись по парадной лестнице, оказалась в другом коридоре, ведущем в королевские покои.

Гвардейцы, несшие стражу, поспешно преградили ей дорогу. Ребекка молниеносно спустилась и на этот раз довольно быстро оказалась у своих дверей. Даже храп Элизабет не раздражал ее. Обида и боль были так велики, что если бы стены дворца рухнули, она бы ничего не заметила.

Глава 23

Ребекка не могла забыть ночь в спальне Руперта Сент-Джона. Шли недели, но сердечные раны не заживали. Ничто не могло заглушить ее душевных мук.

Немного легче ей стало только после театра, который посетили герцогиня и все фрейлины. Волнующим впечатлением была также встреча с молодой королевой, правда, слишком короткая. Теперь, когда наследник должен был вот-вот появиться на свет, во дворце почти не устраивались развлечения. Несколько слов, оброненных принцем Альбертом и позволивших ей убедиться, что Найджел Дженнингс действительно верный слуга Короны, она услышала слишком поздно.

Ребекку ничуть не трогало, что его преданность королеве и верную службу можно было без прикрас назвать безупречной. Больше она никогда не окажется в ситуации, когда ее назовут лгуньей и заклеймят как воровку. Поэтому Ребекка закрывала глаза на все деяния леди Сары. Ей попросту было все равно.

В эти тоскливые пустые дни Ребекка о многом передумала и стала осуждать Руперта. Впрочем, она тоже виновата. Смогла же она бросить его посреди танца и уйти. Почему же не сумела сделать это той ночью, пока еще можно было что-то исправить?

Она старалась не плакать, но дурное настроение то и дело прорывалось вспышками гнева, ставившими ее в неловкое положение. Она больше не желала терпеть злобные выходки Элизабет, и дело кончилось ужасной ссорой, причем обе фрейлины орали друг на друга, как торговки рыбой в порту. Позже Ребекка искренне стыдилась своего участия в этой сцене. По крайней мере исход оказался благоприятным для Ребекки. Элизабет, до крайности выведенная из себя, собрала вещи и ушла. Жаль только, что она не покинула дворец!

Ребекка понимала, что в своих резких переменах настроения не стоит винить Руперта, то есть, может, и стоит, но происходившее с ней сейчас было куда важнее.

Ей был необходим совет матери, но для этого придется ехать домой. Кстати, ей нужен совет и относительно того, стоит ли возвращаться. В какой же переплет она попала! Ей требуется совет, чтобы получить совет!

Но, даже решив ехать домой, она три дня не могла заговорить с горничной – единственным в Лондоне человеком, с которым Ребекка была достаточно близка.

Она дождалась прихода Флоры и уселась за туалетный столик. Горничная стала расчесывать ее длинные волосы. Но Ребекка не смотрелась в зеркало. Щеки стали пунцовыми. Стыдно говорить о таком, но приходится…

– Флора, мне нужно кое о чем поговорить с тобой.

– О ребенке?

Ребекка испуганно подняла голову и увидела, как Флора, подняв брови, в упор смотрит на ее отражение.

– Откуда ты узнала?

Горничная фыркнула и снова принялась орудовать щеткой.

– Кто заботится о вас? Или я не замечаю, как вы наполняете ночной горшок остатками еды, которую не смогли удержать в желудке? Могли бы попросить меня приходить по утрам попозже, чтобы я ничего не видела. Впрочем, доказательства так и остались бы в горшке.

Ребекку ужасно тошнило. Мало того, ей по нескольку раз приходилось пулей вылетать из покоев герцогини, чтобы найти укромное место, где ее выворачивало наизнанку. К счастью, тошнота изводила ее только по утрам.

– Я думала, что комнаты убирают другие горничные, – поморщилась Ребекка.

Флора снова фыркнула:

– Я никогда не позволяла этим спесивым особам убирать вашу комнату. Это моя обязанность.

– Но если ты обо всем догадалась, почему молчала?

– Ждала, пока вы соберетесь с духом все мне рассказать, – пожала плечами Флора. – Вот вы и собрались.